Чем отличается баян от аккордеона и гармони

Рождение нового инструмента

В истории изобретений можно встретить немало примеров, когда давно известные вещи, соединенные вдруг кем-то особым образом, приобретали совершенно новое качество. Так получилось и с ручной гармоникой.

Почти пять тысяч лет знаком людям звучащий язычок -тонкая металлическая пластинка, колеблющаяся под напором воздуха. Мехи тоже известны с незапамятных времен — сперва кузнечные, а потом органные. И клавиатура была изобретена еще до нашего летоисчисления. А возраст ручной гармоники, сочетающей в себе и то, и другое, и третье, на фоне этой старины можно считать младенческим — чуть больше ста шестидесяти лет.

Можем назвать и имя изобретателя ручной гармоники — Фридрих Бушман.

Отец Фридриха был музыкантом и музыкальным мастером. Поэтому не удивительно, что Фридрих и сам лет с восьми начал играть на некоторых инструментах, а в одиннадцать уже гастролировал вместе с отцом и помогал ему в музыкальной мастерской.

В 1822 году Фридрих жил в Берлине и работал настройщиком органов и фортепиано. Чтобы облегчить себе настройку органных труб, он сконструировал специальное приспособление — маленькую коробочку, в которую был вделан металлический язычок. Когда Фридрих вдувал ртом воздух в коробочку, язычок звучал, издавая тон определенной высоты. По нему и настраивалась труба. Несколько таких коробочек, дававших звуки разной высоты, упрощали настройку. Однако мастеру не нравилось, что одна рука была занята этим приспособлением, а для работы оставалась только другая. Тогда Фридрих вделал каждый язычок в мех. Теперь во время настройки мастер ставил приспособление рядом с собой, растягивал мех кверху и отпускал. Сжимаясь под давлением собственного веса, мех подавал воздух на язычок, и тот звучал. Обе руки мастера оставались свободными, а кроме того, не нужно было дуть ртом, что тоже облегчало работу.

Потом Фридрих догадался, что незачем делать к каждому язычку собственный мех. Можно встроить все язычки в один мех, а чтобы они не звучали одновременно, оснастить их клапанами. Теперь для получения нужного тона надо было открыть один клапан над соответствующим язычком, а остальные оставить закрытыми.

А еще чуть позже Фридрих понял, что изобретенную им конструкцию можно превратить в самостоятельный музыкальный инструмент.

Так мастер, облегчая себе труд , пришел к новой форме музыкального инструмента. В ту пору Фридриху было всего семнадцать лет...

Однако, восхищаясь изобретательностью молодого мастера, не будем и преувеличивать его заслуги в создании гармоники. Фридрих изобрел новую форму музыкального инструмента, но пока не сам инструмент, потому что играть на нем было еще нельзя: ведь клапанный механизм предназначался лишь для настройки. Фридрих пытался довести до конца свой замысел и сделать ручную гармонику, но у него было очень мало времени на это. Все отнимала основная работа, а гармоникой приходилось заниматься лишь урывками, поэтому в итоге получилось у него нечто вроде детской игрушки.

В технике нередко идею подает один, а разрабатывает ее другой. Например, электрическая лампочка впервые загорелась в лаборатории русского электротехника Александра Николаевича Лодыгина, но до работоспособного и промышленного вида ее довел Эдисон. Так бывало и в музыкальной технике, так случилось и с ручной гармоникой. Одна из детских игрушек попала в руки венскому органному мастеру Кириллу Демиану. Он усовершенствовал ее и 6 мая 1829 года подал заявку на инструмент, названный им аккордеоном. Можно подивиться той оперативности, с которой была рассмотрена и утверждена эта заявка: уже через девятнадцать дней Демиан получил привилегию на свой инструмент. Можно подивиться и оперативности самого Демиана: еще через несколько дней он вместе со своими сыновьями стал производить аккордеоны на продажу. И вскоре, еще в год своего появления на свет, аккордеон Демиана стал известным инструментом.

На аккордеоне уже можно было играть — правда, очень простые мелодии и только в одной тональности, потому что он имел всего пять кнопок на правой стороне и пять на левой. Но это была музыка, а не надоедливая для взрослых детская забава.

Здесь бы надо остановиться и точнее разобраться в истории. Аккордеон мы привыкли считать гораздо более современным инструментом, чем гармошка, и вдруг оказывается, что с него-то все и началось. А кроме того, ведь у аккордеона фортепианная клавиатура для правой руки, а на инструменте Демиана были только кнопки.

Однако подождем уточнять эти вопросы — они требуют отдельного разговора, и мы к нему скоро вернемся. А пока посмотрим, как гармоника попала в Россию.

Произошло примерно то же самое, что сейчас происходит с нашими балалайками. Их покупают иностранные туристы и увозят домой в качестве экзотического сувенира. Так и в Россию привозили ручные гармоники — не туристы, конечно, а купцы, моряки, артисты. Однако здесь ей не суждено было остаться лишь сувениром — очень скоро гармоника превратилась из экзотического инструмента в народный.

А обязаны мы этим, как ни странно, не музыкальным мастерам, а тульским оружейникам.

Летом 1830 года один из них, Иван Сизов, поехал на ярмарку в Нижний Новгород и там услышал гармонику. Сизов выторговал ее, тогда еще довольно дорогую, и привез домой. Как всякий любознательный мастеровой, он первым делом разобрал инструмент и изучил его устройство. Убедившись, что ничего особо сложного в нем нет, тем более для тульского оружейника, взял и сделал своими руками такой же.

Конечно, об этом сразу же узнали родственники и знакомые Ивана Сизова, а через них и другие. Среди тех, кто мог познакомиться с инструментом, было немало умельцев — Тула вообще всегда славилась мастерами. Очень скоро изготовление гармоник стало в Туле повальным увлечением. Сейчас мы назвали бы это массовым хобби. Очень быстро производство гармоники было поставлено на промышленную основу. Сначала открылись кустарные мастерские, а потом и фабрики. Сам Иван Сизов тоже не ограничился своей первой гармоникой, а наладил их фабричный выпуск. Еще свежа была в памяти его диковинная нижегородская покупка, а Тула уже выпускала больше десяти тысяч инструментов в год.

Производство перекинулось в другие города, то тут, то там открывались новые промыслы, причем множились и разновидности гармоники, потому что в каждой области ее переиначивали и подлаживали под свои напевы. Саратовская, ливенская, череповецкая, касимовская, елецкая, вятская — всех и не перечислить.

А ведь минуло всего два десятка лет после изобретения Кирилла Демиана и меньше тридцати с тех пор, как Фридрих Бушман приспособил для настройки органа язычок с мехом. Чем же можно объяснить столь стремительное распространение гармоники?

Во-первых, тем, что этот инструмент как бы сам себе аккомпанирует, располагая кнопками для басового сопровождения.

Во-вторых, даже первые, во многом несовершенные инструменты уже обладали ценной особенностью: они позволяли извлекать звуки от едва слышимых до очень громких, потому что напор воздуха мог регулироваться ручным мехом.

В-третьих, привлекала неприхотливость инструмента. Гармоника годами, десятилетиями не требует подстройки, даже если ее хранят в не совсем подходящих условиях. Любой ручной струнный инструмент, как известно, приходится каждый раз подстраивать перед игрой.

И в-четвертых, играть можно было не только сидя и не только стоя, а даже на ходу, еще и приплясывая при этом.

Какими-то из этих качеств обладают и многие другие инструменты. Но сочетание всех особенностей в одном инструменте делает гармонику неповторимой.

Правда, не все приветствовали распространение гармоники. Многие отзывались о ней не слишком лестно, называли даже «ужасным орудием пытки». Надо сказать, что и для такого мнения были основания. Инструмент еще некоторое время оставался несовершенным, иногда с чрезмерно резким звучанием, техника игры не была так основательно разработана, как для старинных инструментов, и большинство любителей настолько неумело обращалось с гармошкой, что музыкантам с изощренным слухом оставалось только затыкать уши.

Но постепенно инструмент улучшался, обретал благозвучие, находил своих выдающихся исполнителей. Голоса противников мало-помалу стихали и вовсе умолкли, когда появился баян.

Гармоника, гармошка, аккордеон, баян.

Сначала разберемся в названиях. Итак, гармоника, гармошка, аккордеон, баян.

Гармоника — общее название большой группы инструментов, в которых звучит какое-то количество независимых друг от друга физических тел, не изменяющих высоты своего тона. Определение громоздкое, но мы сейчас его расшифруем.

Возьмем ксилофон. Звучат в нем деревянные брусочки, каждый из которых издает только один звук. Ксилофон — в прямом смысле наглядный пример гармоники, потому что его звучащие тела расположены снаружи и доступны обозрению.

В занзе — музыкальном инструменте, бытующем у некоторых африканских народов, звучат бамбуковые или пальмовые пластинки, и тоже каждая издает свой звук.

В вибрафоне для каждого звука предусмотрен отдельный металлический элемент.

Струна — тоже физическое тело, но далеко не все струнные инструменты относятся к гармоникам. Например, на одной гитарной струне, последовательно укорачивая ее звучащую часть, можно взять двадцать звуков, и каждый раз струна меняет высоту тона. Следовательно, гитара под определение гармоники не подходит. Не подходит еще и потому, что не соблюдено другое условие гармоники — независимость звучащих тел. Если вы взяли на какой-то гитарной струне звук, то одновременно с ним из этой же струны вы уже никакой другой звук не извлечете — она занята. А фортепиано — типичная гармоника, потому что в нем для каждого звука есть собственная струна, вернее набор из двух или трех струн. И ни одна струна фортепиано не изменяет высоты своего тона при игре.

Так вот, изобретенный Бушманом и усовершенствованный Демианом инструмент — тоже гармоника, потому что каждый звук издается отдельным язычком.

Вы уже, наверно, обратили внимание на сходство слова «гармоника» с гармонией, то есть созвучием. Да, связь прямая. На любой гармонике можно взять одновременно какое угодно сочетание звуков, причем количество их ограничено в основном возможностями музыканта. Если бы пианист располагал девятью десятками пальцев, он мог бы взять на фортепиано все его звуки сразу. Получился бы при этом жуткий диссонанс, но мы сейчас говорим не о музыке, а о возможностях инструментов, которые относятся к гармоникам. Можно заставить звучать одновременно все бруски ксилофона, все пластинки занзы, все язычки гармошки. На практике это, конечно, не нужно, зато остается огромный выбор созвучий. А вот труба в каждый момент может издать только один звук. Не больше трех звуков — балалайка, не больше четырех - мандолина. Следовательно, еще и поэтому такие инструменты никак нельзя назвать гармониками.

Продолжим классификацию. Гармоники бывают ударные, щипковые, духовые. По брускам ксилофона стучат деревянными молоточками, пластинки занзы защипывают пальцами, а язычки инструмента, о котором мы ведем речь, колеблются от потока воздуха, нагнетаемого мехом.

А еще гармоники бывают стационарными, переносными и ручными. На ручных инструментах можно играть и на ходу.

С точки зрения такой классификации новый инструмент полностью должен был именоваться так: ручная духовая гармоника. В России первые два определения отпали , а «гармоника» видоизменилась на русский лад — так появилась гармонь, гармошка.

Но Демиан, как мы помним, не ограничился типовым определением инструмента, а дал ему и собственное название — аккордеон. Случайно ли придуманное слово? Нет. Новый инструмент при нажатии одной кнопки левой клавиатуры издавал не один звук, а целый аккорд. И в этом смысле гармошка и баян - тоже аккордеоны! Кстати, в западных странах других названий и нет — там и кнопочный, и клавишный инструменты называются аккордеонами. У нас же сложилась традиция называть аккордеоном только инструмент с фортепианной клавиатурой для правой руки. И вот любопытнейшая деталь: такой инструмент был сделан впервые не на Западе, как считают многие, а в городе Ельце. Елецкая гармошка так и называлась — рояльная, потому что ее правая клавиатура была похожа на клавиши рояля, с таким же чередованием белых и черных.

Вот как факты переворачивают общепринятые представления. Оказывается, русская гармошка пришла к нам издалека, а аккордеон впервые родился в России!

Правда, современную свою форму инструмент с фортепианной клавиатурой обрел намного позже и не у нас.

До сих пор мы говорили только о сходстве, о том, что объединяет гармошку, аккордеон и баян. Подытожим коротко: по общей классификации все три инструмента — ручные духовые гармоники, а по особенностям звукоизвлечения все они - аккордеоны.

Гармошка, располагая семью, а не двенадцатью звуками в каждой октаве, приспособлена для исполнения только народной музыки, причем часто только мелодий данной местности и только в той музыкальной тональности, которая здесь бытует. Даже елецкая гармошка, хотя она и называется рояльной, для левой руки имеет всего несколько кнопок, что сильно ограничивает ее аккомпанирующие возможности и переходы из одной тональности в другую. А что говорить о гармошках, которые имели для левой руки только две кнопки?

Мастера все время пытались улучшить гармошку, одна за другой появлялись новые модели, среди них — очень хорошая по тем временам гармошка Николая Ивановича Белобородова, которая уже имела полноценную правую клавиатуру. И хотя левая ее клавиатура все еще оставалась несовершенной, на гармошке Белобородова можно было играть довольно сложные вещи, что полный набор басов и аккордов для всех без исключения тональностей! В честь легендарного древнерусского певца-сказителя его назвали баяном.

Так что лавры изобретения баяна в равной мере принадлежат и музыканту, и мастеру. Вдвоем они создали инструмент, с самого начала настолько совершенный, что в принципе он не изменился до сих пор, хотя улучшения, конечно, были. И уж этому-то инструменту стало доступно все, вплоть до концерта с симфоническим оркестром.

Современный аккордеон, формирование которого завершилось на Западе лишь к двадцатым годам нынешнего века, тоже отличается от гармошки в первую очередь своими полноценными музыкальными возможностями. А вот чем отличаются друг от друга аккордеон и баян?

Казалось бы, ответ чрезвычайно прост и очевиден: формой клавиатуры для правой руки. Но некоторые зарубежные фирмы и сейчас выпускают кнопочные аккордеоны. Внешне они отличаются от баянов лишь отделкой, а внутри — некоторыми несущественными для нас деталями. Может быть, кроме того, остается различие в звучании? Тоже нет. Характерное аккордеонное звучание, серебристое, приятно вибрирующее, которое называется разливом, уже применялось в некоторых гармошках и даже сейчас используется в юношеских баянах, выпускаемых в Москве. К тому же нередко современные аккордеоны выполняются без разлива и тем самым уравниваются в звучании с баяном.

Так что с точки зрения даже самой строгой классификации принципиальных различий между баяном и аккордеоном нет. Тем не менее для исполнителя разница между клавишным и кнопочным инструментом не просто дело вкуса. Тут все интереснее, но об этом лучше говорить после того, как мы подробнее познакомимся с клавиатурой.

Кнопки и клавиши

Присмотримся к баяну и аккордеону снаружи. Если это полные современные инструменты, на левой от исполнителя стороне они имеют сто двадцать кнопок. Причем во время игры музыкант их не видит. Непосвященный при одном взгляде на такое обилие кнопок теряется и решает, что освоить этот инструмент — дело почти безнадежное. А суть этой внешней сложности парадоксальна: столько кнопок инструменту нужно для того, чтобы на нем было легче играть!

Вообще-то для полноценного аккомпанемента во всех тональностях хватило бы и шестидесяти кнопок — ровно половины. Можно сказать, что и этого за глаза достаточно, чтобы запутаться в них. Но, во-первых, сразу во всех тональностях никто не играет, а во-вторых, выручает расположение кнопок. Эта основная группа в шестьдесят кнопок размещается в двенадцати поперечных рядах— по числу звуков в октаве. В каждом ряду — бас и четыре разных аккорда. Но ряды идут не подряд по названиям нот, а по особой системе — си, ми, ля, ре, соль и так далее. На первый взгляд в ней нет никакого смысла. Однако смысл есть: когда музыкант начинает играть в какой-то тональности, оказывается, что все кнопки, нужные для аккомпанемента в этой тональности, у него под пальцами! И даже если музыкальная пьеса требует где-то перехода в параллельную тональность, нужные кнопки опять же рядом — чуть выше или чуть ниже.

Но допустим, музыкант начал играть с тональности, главные кнопки которой находятся в самом нижнем ряду из двенадцати. Тут уже нет свободы маневра, и если бы левая клавиатура ограничивалась только основной группой кнопок, музыканту приходилось бы делать резкие скачки в верхнюю ее часть — через одиннадцать рядов. Так немудрено и промахнуться. Но в том-то и дело, что кнопки верхней части дублируются, повторяются ниже основной группы. Точно так же нижняя часть основной группы дублируется вверху. На это уходит еще сорок кнопок.

А остальные двадцать?

Они тоже располагаются хитро: вроде бы в точности повторяют вертикальный ряд басов, но со смещением на четыре ноты вниз. Теперь та кнопка, которая в основном ряду размещена далековато, в дополнительном снова оказывается рядом.

Суть этого остроумного решения заключается не просто в удобстве игры. Удобство стало качественно иным — так вернее было бы сказать. На любом другом инструменте, если нужно сыграть то же самое произведение в иной тональности, приходится менять всю пальцовку — характер движений пальцев. На баяне же левой рукой достаточно освоить пальцовку только одной минорной и одной мажорной гаммы. А чтобы сменить тональность, достаточно при той же пальцовке просто начать играть с другого ряда кнопок. На аккордеоне — тоже.

А если речь идет о современном баяне, это же относится и к правой руке.

Вот тут мы подошли к основному различию между инструментами с кнопочной и фортепианной клавиатурой для правой руки. Клавиатуру фортепиано знает каждый, во всяком случае на вид. Она несимметрична: черные клавиши располагаются группами по две и по три, а между белыми не везде есть черные. Именно поэтому требуется каждый раз приспосабливаться заново, если нужно сыграть что-то выше или ниже. Аккордеон, заимствовавший у фортепиано его клавиатуру, предъявляет к правой руке исполнителя те же требования. А баян — нет. Его кнопки правой клавиатуры располагаются симметрично: каждая октава имеет четыре кнопки по три ряда. Если нужно сыграть на полтора тона выше или ниже, достаточно начать с соседнего поперечного ряда. Пальцовка при этом остается неизменной.

Но и этого баянистам показалось недостаточно. А если нужно сыграть не на полтора тона, а на тон, на полтона выше или ниже?

И тут возникло и воплотилось еще одно решение. Вместо трех вертикальных рядов кнопок на правой стороне их стало пять, но четвертый и пятый всего лишь повторяют первый и второй. Баянист по-прежнему играет на трех рядах, однако теперь он выбирает их из пяти. И чтобы взять на полтона ниже, нужно вместо трех первых вертикальных рядов использовать второй, третий и четвертый, на тон ниже — третий, четвертый и пятый.

Так и правой руке баяниста стало хватать упражнений только в двух тональностях, чтобы играть во всех двадцати четырех.

Но музыка — это не только техника игры. Поэтому не надо думать, что научиться играть на баяне — пара пустяков. Нет, это такой же серьезный инструмент, как любой другой.

А что внутри?

Звучащий элемент гармошки, аккордеона, баяна — язычок. Это узкая тонкая пластинка из специальной голосовой стали.

Если закрепить один конец язычка, а другой оттянуть и отпустить, он начнет колебаться, и мы услышим звук. Чем короче и тоньше язычок, тем выше звук. Однако сам по себе язычок звучит тихо и невыразительно. Чтобы он зазвучал в полную силу и обрел приятный тембр, нужно создать ему определенные условия.

Из листового металла — латуни или дюралюминия — выштамповывается прямоугольный кусочек. Он называется рамкой. В рамке делается длинный сквозной проем. Язычок приклепывается одним концом к рамке так, чтобы вся остальная длина язычка полностью закрывала проем. Но размеры свободной части язычка чуть-чуть меньше размеров проема, поэтому язычок, если попробовать отогнуть его внутрь проема, свободно войдет в него, хотя зазор между краями язычка и стенками проема останется очень небольшой — всего несколько сотых долей миллиметра.

Рассмотрим, как работает язычок. Под действием воздушного потока он входит в проем рамки и перекрывает его. Поток воздуха прекращается. Тогда сила упругости язычка возвращает его в прежнее положение, поток воздуха возобновляется, и цикл повторяется. От того, сколько таких колебаний в секунду совершает язычок, зависит высота звука.

Рамка, к которой приклепан язычок, усиливает его звучание. Но недостаточно. Нужно еще что-то.

Это «что-то» — резонаторная камера. Выполнена она из ели таким образом, что рамка составляет одну ее стенку. Камера еще больше усиливает звук язычка и заодно обогащает его тембр. Объем камеры подбирается для каждого тона отдельно, а сами камеры с рамками собраны в единый блок.

Мех в ручных гармониках то разжимается, то сжимается. Значит, воздух подается к рамке то с одной, то с другой стороны.

Но язычок может колебаться только в том случае, если воздушная струя поступает с той стороны, с которой он приклепан к рамке. Поэтому в рамке делают два проема и к каждому приклепывают по одинаковому язычку, но с разных сторон. При разжиме меха звучит один язычок, при сжиме — другой. А проем неработающего язычка, чтобы зря не расходовался воздух, прихлопывается узкой полоской эластичной кожи.

Эта необходимость ставить два язычка навела мастеров на интересную мысль — впервые она пришла в голову еще Демиану. Если все равно нужно оснащать рамку двумя язычками, то почему бы не сделать их разными по высоте звучания? Теперь, если нажать кнопку и сжимать мех, звук будет одной высоты, а при той же нажатой кнопке и разжиме меха — другой. На инструменте Демиана, если помните, было всего пять кнопок на правой клавиатуре. Но при этом получалось десять разных звуков, их вполне хватало для несложных мелодий. И на левой клавиатуре при пяти кнопках получалось десять аккордов. Некоторые гармошки до сих пор устроены именно так. С одной стороны, это удобно: инструмент получается более простым и компактным. Но с другой — появляются проблемы: в быстрых произведениях приходится часто менять направление движения меха, а кроме того, в аккорд, взятый при разжиме меха, уже нельзя включить звуки, которые получаются только при сжиме, и наоборот. Поэтому даже при таком оригинальном устройстве возможности гармошки остаются ограниченными. В баянах и аккордеонах этот способ не применяется

Если баян имеет в правой клавиатуре пятьдесят две кнопки, это значит, что внутри есть столько же разонаторных камер и столько же рамок с язычками. Каждая камера имеет еще и отверстие, снабженное клапаном. Когда музыкант нажимает какую-то кнопку, поднимается клапан соответствующей резонаторной камеpы и открывает путь воздуху. Если кнопка не нажата, клапан закрыт и воздух через камеру и проемы рамки не проходит.

А на левой клавиатуре, если нажата кнопка аккорда, в действие приходят сразу три или четыре клапана, и мы слышим не один звук, а целое созвучие.

Система, казалось бы, лаконичная, точная и совершенная. Но она не лишена и недостатков.

Мы уже знаем, что каждая рамка имеет по язычку с одной и с другой стороны. Поэтому, когда она вделывается в резонаторную камеру, один язычок оказывается внутри камеры, а другой снаружи. От этого и звучат язычки хоть чуть-чуть, да по-разному, а ведь предназначаются они для одного и того же голоса и должны звучать совершенно одинаково. Как бы ни старался настройщик добиться этого, все равно его тонкий слух улавливает разницу, хотя для слушателя она чаще всего остается незаметной.

Чем меньше зазор между краями язычка и стенками проема рамки, тем лучше звучит язычок. Кроме того, меньше расходуется воздуха, а значит, и играть легче. Следовательно, нужно стремиться к минимальному зазору. Можно довести его до одной сотой миллиметра, что было бы идеальным. Но, во-первых, это трудоемко и дорого, а во-вторых, такой инструмент будет капризничать при резкой смене тепла и холода из-за неодинакового линейного расширения материалов язычка и рамки. Поэтому даже в лучших инструментах остается существенная разница между желаемым и действительным: зазор составляет не одну, а несколько сотых миллиметра.

Следующий недостаток связан с размерами резонаторных камер. Оптимальный объем каждой камеры точно рассчитывается в зависимости от высоты звука, но если делать камеры по этим расчетам, они получатся слишком большими, инструмент станет тяжелым — около пятнадцати килограммов. Некоторые профессиональные исполнители, заказывая себе баяны, мирятся с этим неудобством. А в серийных баянах и аккордеонах резонаторные камеры делаются меньше расчетных. Звучание становится не таким полным, каким оно могло быть, зато инструмент получается значительно легче.

И еще один недостаток. Допустим, вы одновременно ударили по нескольким клавишам фортепиано, но при этом одним пальцем сильнее, чем остальными. Естественно, звук от удара этим пальцем получится сильнее других звуков. На гитаре вы тоже можете, взяв на струнах тремя пальцами аккорд, выделить один из звуков - для этого нужно всего лишь защипнуть соответствующую струну энергичнее, чем две другие. А вот баян такой возможности не дает, потому что воздух на все язычки подается с одинаковой силой. Вы можете, конечно, сыграть весь аккорд громче или тише, но выделить из аккорда один звук, сделать его более громким или тихим, чем остальные, не сможете.

Вообще-то о недостатках инструмента забываешь, когда слушаешь прекрасное исполнение. Может быть, и не стоило о них рассказывать. Однако нужно знать, с какими трудностями встречаются мастера, на какие компромиссы им приходится идти. А поскольку идеальных инструментов не существует вовсе, то и ручная гармоника не становится хуже от того, что в ней не удается пока воплотить все желания мастеров и музыкантов.